Память Света - Страница 180

180

«Неужели мы действительно собираемся следовать его плану?» — спросила на языке жестов Селусия.

«Это мир хаоса», — ответила Фортуона. Уклончивый ответ. В данный момент ей не хотелось давать прямые ответы. Селусия сама догадается.

Упоминая Императрицу, шончан обычно прибавляли «да живёт она вечно». Для кое-кого это было избитой фразой или формальным изъявлением верноподданства. Но Фортуона всегда видела в этих словах нечто большее. Эта фраза была воплощением силы Империи. Чтобы выжить, Императрице нужно быть хитрой, ловкой и сильной. Лишь самые достойные заслуживают право восседать на Хрустальном Троне. Если бы один из её братьев или сестёр, или представитель Высокородных, вроде Галгана, сумел убить её, то её смерть послужила бы на благо Империи, потому что, очевидно, она была слишком слаба, чтобы её возглавить.

Пусть живёт она вечно. Пусть она будет достаточно сильной, чтобы жить вечно. Пусть будет достаточно сильной, дабы привести нас к победе. Она наведёт порядок в этом мире. В этом её задача.

В десяти шагах от трона Фортуоны по площадке сбора войск прошествовал Мэтрим. На нём была форма имперского верховного генерала, но он не слишком представлял, как её следует носить. Своими жёсткими широкими наплечниками он цеплялся за всё подряд, хотя предполагалось, что эта генеральская регалия должна придавать ему властность и достоинство. А ткань длинного одеяния, которая колыхалась от плавных, величавых движений, была призвана подчеркнуть его изящество. Мэтрим же производил впечатление скакуна, которого обрядили в шелка, и от которого ждали участия в забегах. Он обладал определённым изяществом, вот только изящество это было отнюдь не придворным.

За ним по пятам следовали младшие командиры. Мэтрим приводил Высокородных в замешательство. Это было хорошо, поскольку постоянно держало их в тонусе. Но ещё Мэтрим — со всеми своими спонтанными поступками и постоянными выпадами, подрывавшими её авторитет — являлся воплощением беспорядка. Фортуона была олицетворением порядка, и вышла замуж за хаос во плоти. О чём она только думала?

— Что насчёт Морского Народа, Ваше Высочество? — осведомился генерал Юлан, останавливаясь перед Фортуоной рядом с Мэтримом.

— Хватит беспокоиться о треклятом Морском Народе, — огрызнулся Мэтрим. — Если я ещё хоть раз услышу от тебя упоминание Морского Народа, я прикажу подвесить тебя за ногти на ногах к одному из ракенов, на которых вы летаете, и отправлю прямиком в Шару.

Юлан выглядел ошеломлённым.

— Ваше Высочество, я…

Его оборвал вопль Мэта:

— Савара, мы наступаем пикинёрами, а не кавалерией, козлолюбивая дура! Мне плевать, что кавалерия считает, будто справится лучше. Кавалерия всегда так считает! Ты кто? Растреклятая тайренская Благородная Леди? Получишь от меня такое почётное звание, если будешь продолжать в том же духе!

Мэтрим бушевал, словно шторм, перед восседавшей на лошади Саварой. Её руки были сложены на груди, на тёмном лице читалось неудовольствие. Оставшийся позади Юлан выглядел совершенно ошарашенным.

— Как можно подвесить человека за ногти на ногах? — возмущался Юлан так тихо, что Фортуона едва расслышала. — Не думаю, что это возможно. Ногти просто сломаются.

Он ушёл прочь, покачивая головой.

Сбоку шевельнула пальцами Селусия: «Осторожно, Галган приближается».

Фортуона внутренне напряглась, наблюдая за подъезжающим Капитан-Генералом Галганом. В отличие от Мэта он был облачён не в форму, а в великолепно сидевшие на нём чёрные доспехи. Внушительный, возвышавшийся над остальными, генерал был главным её соперником и важнейшим ресурсом. Разумеется, на такой должности любой человек становился соперником Императрицы. Это было в порядке вещей. Так и должно быть.

Мэтрим никогда не станет бороться с нею за власть. Она до сих пор не знала, что и думать об этом. Какая-то её часть — крошечная, но настойчивая — полагала, что именно по этой причине ей необходимо от него избавиться. Разве Принц Воронов не должен быть проверкой для Императрицы? Разве не он должен делать её сильнее, оставаясь постоянной угрозой? Сарабат шайкен най батайн пьяст. Самая находчивая женщина — та, которой приставили к горлу клинок. Пословица, изречённая Варуотой — её пра-пра-прабабкой.

Мысль о том, что придётся избавиться от Мэтрима, была ей неприятна. В любом случае, она не сможет так поступить, пока не родит от него ребёнка. Избавиться от него сейчас — означало пренебречь знамениями.

Какой всё же он странный. Всякий раз, когда она думала, что в состоянии предсказать его действия, тут же убеждалась в обратном.

— Величайшая, — сказал Галган, — мы почти готовы.

— Принц Воронов недоволен задержками, — ответила она. — Он опасается, что мы прибудем на битву слишком поздно.

— Если Принц Воронов действительно разбирается в вопросах армий и сражений, — сказал Галган, всем своим тоном показывая, что в подобное ему не верится, — то он осознает, что передвижение такого большого войска требует немалых усилий.

До прибытия Мэтрима Галган был самым высокопоставленным из Высокородных в этих землях, за исключением самой Фортуоны. Вряд ли ему придётся по душе, что его внезапно потеснили. Пока что войска находились под началом Галгана, и Фортуона была намерена оставить всё как есть. Но сегодня утром Галган осведомился у Мэта, как бы тот организовал войска, и Мэт воспринял вопрос как прямое руководство к действию. Принц Воронов расхаживал, отдавая приказы, но командовал не он. Точнее, не в полной мере — Галган мог остановить его первым же словом.

180